В 1970-е годы местные партократы были тесно интегрированы с криминалом, и их криминальные связи ценились гораздо больше, чем близость к членам политбюро ЦК КПСС.
Город был поделен на криминальные районы («майли»), в каждом из которых были свои предводители дворовой и районной шпаны. Воровские «авторитеты» наиболее крупного масштаба были хорошо известны всем жителям города, а для целей выживания в условиях дворовой шпаны следовало, как минимум, хорошо знать ту часть криминальной иерархии, которая простирается до дворовых лидеров собственной «майли». Степень уважения в шпане определялась, преимущественно, численностью «группы поддержки», которую мог привести с собой тот или иной человек. Шпане из одной «майли» появляться в других «майлях» следовало лишь в особых случаях, поскольку можно было нарваться на неприятности. Однако, близость к лидерам районного уровня делала подобные путешествия достаточно безопасными — дворовая шпана предпочитала цепляться к дворовой же из других районов, но «проявляла уважение» к тем, кто принадлежал к более высоким уровням криминальной иерархии.
Огромное значение для выживания в дворовой культуре шпаны имели воровские «правила», которые в той или иной степени были знакомы всем молодым людям мужского пола, поскольку в буквальном смысле вколачивались в сознание. Каждая ошибка или плохое знание «правил» могло обернуться побоями, а регулярные ошибки приводили к регулярным побоям и значительному падению авторитета в собственном дворе. Приверженность шпаны «правилам» зачастую ценилась выше, чем, например, принадлежность шпаны к одной «майле». К примеру, плохое знание «правил» могло привести к тому, что одна из сторон конфликта, продемонстрировав их незнание в словесной перепалке, могла оказаться без «группы поддержки», которая не только развернуться и уйти, но и побить того, кого пришла защищать — за незнание «правил».
В отличие от других городов Армении, в ленинаканских дворовых конфликтах особое значение придавалось искусству ведения предварительных переговоров, в процессе которых нужно было продемонстрировать гибкость ума, хорошее знание воровских «правил», способность быстро соображать и выкручиваться из сложных ситуаций. Постоянно тренируясь друг с другом, этим «искусством» овладевала в той или иной степени вся шпана Ленинакана, поэтому в словесных перепалках со шпаной других городов Армении ленинаканцы, как правило, всегда одерживали верх. Местная поговорка в буквальном переводе утверждает «ленинаканци берянэ меце» (буквальный перевод: «у ленинаканцев большой рот»), что по смыслу эквивалентно «у них длинный язык».
В каждом дворе и в каждом районе имелся «переговорщик», который владел этим искусством лучше других. Им не обязательно было быть физически крепкими, чтобы пользоваться большим авторитетом. «Переговорщик» обычно выступал вперед на «стрелке» и вступал в словесную перепалку с переговорщиком противника, а «группы поддержки» с обеих сторон молча слушали и ждали, чем она закончится. Если в словесную перепалку вступали переговорщики экстра-класса, то такая перебранка вызывала настоящий восторг шпаны с обеих сторон — это было чем-то сродни искусному фехтованию.
Обычно искусство такой перебранки сводилось к умению уходить от прямых ответов на вопросы, ловко задавая ответные вопросы. Прямой ответ в стиле «да» или «нет», как правило, приводил к утере позиции в перебранке, либо обозначал её концовку. Переговорщик подавал сигнал к атаке своей «группе поддержки» легкой пощечиной после того, как «доказывал», что противник «не прав» (то есть, каким-либо образом нарушил «правила»).
{{Q|pre=1|- Ты вор? (В смысле «соблюдаешь правила»? И ответ "да", и ответ "нет" - грубейшая ошибка, на следующем же шаге будет доказано, что ты «не прав»)
- Почему это тебя так интересует? На следователя, что ли, работаешь?
- ... и т.д.|Типичный эпизод перебранки}}
Из современной молодежи об этих «правилах» уже мало кто слышал. Криминала там, конечно, было достаточно. Однако, обычная дворовая шпана гордо именовала себя «ворами», но реально не воровала. Просто «соблюдала правила». Это было вроде как было «круто».
Гаишники всегда брали взятки, маляры и строители подрабатывали на строительстве частных домов, кто-то продавал казенные стройматериалы, кто-то торговал государственными должностями… Законности там фактически не было. Никакой. Только «правила».
Расцвет блатной романтики пришелся на конец 70-х годов. Потом постепенно у людей стали меняться приоритеты. Цепляться друг к другу стали режже. Показываться в отдаленных районах стало уже не опасно. Из современного молодого поколения многие уже даже и не в курсе, что в их городе в ходу когда-то были «правила». И на вопрос «гохаган к’ертас?» («ты вор?») лишь недоуменно смотрят в ответ. Старшее поколение же предпочитает не вспоминать о своей буйной молодости.
