Стилевые и языковые особенности памятника
Песни Старшей Эдды стилистически различны. Здесь есть место и балладе, и перебранке, и скальдической песне, и эпическому повествованию. О стилевых особенностях некоторых наиболее известных песен мы поговорим позднее. Здесь же коснёмся общих для всего текстового массива особенностей.
[[Файл:Nicholas Roerich, Guests from Overseas.jpg|right|thumb|330px|Николай Рерих «Заморские гости». Для антуража и пояснения кеннинга.]]
Кеннинг, как мы уже говорили, — разновидность метафоры. Характерен этот приём для всей древнегерманской эпической поэзии и заключается в замене существительного на конструкцию, построенную на внутренней этнокультурной логике. Звучит сложно только со стороны, на примере все становится ясно как божий день: «морской конь» — корабль, «пламя моря» — золото, «ограбитель корованов» — Номад<ref>Да, это тоже, если хотите, кеннинг!</ref>. Большинство кеннингов, однако, основаны на мифологических связях (та самая этнокультурная логика), и для слышащего песнь скандинава эпохи викингов подобная конструкция с одной стороны понятна, с другой же являет собой пример изящества стихосложения и словопользования. Пример: «сын Одина» — сразу понятно, что это Тор, «отец Магни» — уже сложнее, но всё же опять Тор. Далее: в скальдической поэзии (то есть авторской, в отличие от эддической) возможны куда более замысловатые конструкции. Возьмём зубодробительный пример, приведённый уже упомянутым Стеблиным-Каменским: «тот, кто притупляет голод чайки звоном блеска зверя Хейти». На деле это один из кеннингов ''воина'' — он же «ясень сраженья» и вообще один из наиболее употребляемых «персонажей». Разберём: Хейти в данном случае — морской конунг<ref>Скандинавский верховный правитель.</ref>, зверь Хейти — корабль, «блеск корабля», вероятнее всего, — щит,<ref>Скандинавы украшали свои ладьи щитами, что можно видеть на многочисленным картинах (например, «Заморские гости» Рериха, приведенная в этой статье)</ref> «звон щита» = битва, «чайка битвы» есть ворон (кружит, как чайки над полем брани, в ожидании добычи), ну а «тот, кто притупляет голод ворона» — как несложно догадаться, воин. Таким витиеватым образом связываются одной нитью легендарный конунг и простой воин. Но ведь впечатляет, не правда ли?
Многие кеннинги ко времени жизни Снорри уже успели стать классическими, и знать их обязан был каждый скальд. В «Видении Гюльви» Высокий (он же Один) спрашивает Ганлери (Гюльви, «конунга той земли, что зовётся ныне Швецией»): «Какие ты знаешь кеннинги моря?» И тот выдаёт набор из 10-12 кеннингов, уже устоявшихся. Напрашивается вывод, что Эдда наполнена устоявшимися выражениями и готовыми клише.
Кеннинг — явление архаичное, во многом похожее на загадки устного народного творчества. Также следует понимать, что древний человек верил в магическую связь слов и вещей, а потому старался не произносить вслух те слова, которые именуют напрямую способное воплотиться и принести любой вред или даже несчастье. Таким образом мы можем сделать вывод, что кеннинги свидетельствуют об очень древнем, безусловно языческом времени возникновения песен Эдды. Об особенностях речи первобытного человека и магических связях слов отсылаем вас к фундаментальным (немного устаревшим, но содержащим массу фактологического материала) трудам А. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», Фрейзера «Золотая ветвь» и Тайлора «Первобытная культура». Все эти книги издавались на русском языке, и найти их при желании несложно.
[[Файл:Snorri-1.JPG|left|thumb|330px|Снорри Стурлусон.]]
Для Эдды в частности и для исландского языка в целом характерна уникальная особенность: здесь нет места абстракции. Это вовсе не означает, что фантазия исландского народа скупа, скорее даже наоборот. Просто эддической поэзии свойственны иные, не совсем привычные нам выразительные средства. Например, проходящее красной нитью через героический цикл песен Эдды, Песни о Нибелунгах и поделок современных подражателей понятие и слово «скульд» несет значения «долг», «нужда» с одной стороны, так и «оковы», «узы» с другой. То есть получается, что как ни крути, все равно смысл конкретен и точен. Эта особенность уже давно покинула индоевропейские языки, где легко находится синоним или словом с более широким значением. Исландский же язык до сих пор сохраняет эту особенность, даже не помышляя о каких-либо заимствованиях из вне. Объясняется данное положение дел в первую очередь удаленностью и закрытостью исландского общества. Например, система для исландцев — сноп (kerfi), а некогда скандинавская метрополия Копенгаген до сих именуется старым-добрым Kaupmannahöfn (что-то типа Кёйпфманнахёфн). И только совсем недавно (80-е) многие слова получили современное звучание: например, витамины раньше были «веществами жизни» (fjörefni), а динозавры — тролль-ящерицами <ref>Автор статьи находит последнее забавным.</ref>
Дополняет картину обилие имен собственных, упомянутых в песнях. Одних из перечисленных персоналий установить несложно, других — практически невозможно, так как река времени унесла все, что было известно об этих людях. Судя по всему, необходимо это было в первую очередь для того, чтобы придать описываемым событиям статус исторически достоверных. Важно понимать, что мир Эдды — это мир максимально достоверных в рамках эпоса исторических событий. Действующие лица не выдуманы, а являются вполне реальными документально засвидетельствовании лицами. Песни Эдды для скандинава эпохи викингов — это ни какая-нибудь там сказка про колобка, а истина, не подвергаемая сомнению.
Также уникальной особенностью эддической поэзии является предельная компактность и лаконизм изложения. Повествование стремительно, стилистика рафинирована: ничего лишнего, все на своих местах. При этом при первичном ознакомлении не возникает ощущения рубленности и нехватки языковых средств или деталей. Эдда описывает события и героев максимально сжато, стараясь использовать минимум слов. Достигается это в первую очередь средствами аллитерационного стиха (о котором речь пойдем в следующем разделе), а также использованием кеннингов, удивительно ярких эмоциональных эпитетов и наличием редких, но невероятно точных деталей. Долой мусор и излишества: «Краткость — сестра таланта»<ref>Из письма А. П. Чехова старшему брату.</ref>. Однако не стоит считать, что мир Эдды скучен и уныл, ведь именно за счет сжатости и конкретности повествования достигается невероятная стремительность, порывистость и глобальность описываемых событий. Они проскакивают перед глазами с огромной скоростью, создавая ощущение присутствия в реальном бою и рисуя картину вселенской катастрофы. По части эмоциональности Эдда — одно из сильнейший творений человечества.
[[Файл:Ardre Odin Sleipnir.jpg|right|thumb|330px|Один на своем коне Слейпнире.]]
Как мы уже заметили, Старшая Эдда сложена аллитерационным стихом — одной из древнейших форм стихосложения, зародившейся еще на заре единой древнегерманской языковой общности. Рифма <ref>Чтобы не было разногласий обозначим, что рифма — есть стихотворный ритм, а не только повторение конечных слогов строф.</ref> в привычном современному человеку понимании данного слова была древнегерманским племенам не ведома. В их творчестве вы не встретите привычного дарованного греками ямба или хорея <ref>Самые распространенные стихотворные размеры </ref>, они обладали своей собственной неповторимой ритмикой стихосложения. Она — есть отражения нрава и особенностей уклада жизни германских племен: отрывиста, подобная походной песне.
Смысл аллитерации предельно прост и основан на фонетическом принципе: в каждой строке должно быть как минимум два слова, начинающихся с одного и того же звука. Для Эдды верным будет даже скорее выражение «регулярное повторение начального звука слова», что исландской литературоведческой традиции именуется главной аллитерацией. И употребляется она вовсе не для украшения и не в качестве выразительного метода (хотя тут возможны долгие и мучительные споры), а задает ритм, выделяя слоги, несущие смысловое ударение.
Количество слогов в строках песен Эдды, как правило, не превышается десяти, потому ритмика её совершенная иная, нежели у привычного (тем, кто знает, кто такие Тредьяковский или Сумароков) русскому уху силлабо-тонического стихосложения с его устоявшимся, переходящим из одной строки в другую количеством ударных и безударных слогов, расстояниях между ними и, позаимствованным в силу определенных особенностей из польского языка, обязательным ударением на предпоследний слог последнего слова в строке<ref>В польском языке все ударения на предпоследнем слоге.</ref>. Получается грузная искусственная конструкция. Ритмика Эдды же подвижна, быстра. Это живой слог, доведенный до совершенства тысячами лет и уст сказителей. Кроме того, следует учитывать, что скорее всего в отличии от традиционного нам метода исполнения эпической поэзии нараспев в сопровождении простейших музыкальных инструментов, песни Эдды исполнялись несколько иначе, то есть декламировались непосредственно в том виде, в каком они есть. Отсюда и отсутствие былинной протяжности и всевозможных речевых наворотов. Сравните любую русскую былину и например, первую песню Эдды «Прорицание Вельвы». Пока русский сказитель подготавливает слушателя, вводя в его в медитативно-трансовое состояние под мерное тренькание гуслей чем-то типа:
{{Q|pre=1|Из того ли города из Мурома,
Из того ль села да Карочирова
Выезжал дородный добрый молодец
А ведь старый казак Илья Муромец|Илья Муромец и Соловей-разбойник.<br />
Вообще данная форма характерна в различных<br /> вариациях для всех былин об этом персонаже.}}
Эдда моментально акцентирует внимание слушателя, обозначает масштаб повествования и начинает рассказ:
{{Q|pre=1|Внимайте мне все
Один, ты хочешь чтоб я рассказала
о древнем, что помню.|Прорицание Вельвы.}}
В отличии от средневерхнегерманского эпоса, где как правило строки объединены попарно, в эддический традиции строфа содержит как правило восемь или четыре строки (при условии полной сохранности). Кроме того строки содержат гораздо меньше безударных слогов. Потому Эдда резко контрастирует на фоне прочих эпических поэм германской традиции. Сравните сами:
Средневерхненемецкий вариант:
{{Q|pre=1|Полны чудес сказанья давно минувших дней
Про громкие деянья былых богатырей.
Про их пиры, забавы, несчастия и горе
И распри их кровавые услышите вы вскоре.|Песнь о Нибелунгах. Авентюра I.}}
Исландский вариант с лакуной:
{{Q|pre=1|Будь дома весел,
то свойственно глупым.|Речи Высокого (Высокий — Один).}}
Определенными особенностями обладают и так называемые размеры речей (заметен в «Гренландских речах Атли» и на наш взгляд интересен пример «Речей Высокого», как одна из древнейших песен). Также считается, существуют размеры заклятий и перебранок. Углубляться в данный вопрос мы более не станем, ограничившись упоминаниями о данных особенностях.
Кому интересно — можете прочесть небольшие примеры ниже и/или продолжить чтение, не углубляясь в дебри.
{{include|Примеры на языке оригинала}}
Трудности перевода<ref>Такой фильм еще [[:w:Трудности перевода|есть]]</ref>
Естественно, средствами современного русского языка передать особенности такого древнего и сложного для понимания памятника, как Старшая Эдда невозможно, но переводчикам удалось сохранить дух оригинала настолько, насколько это вообще возможно. Для перевода выбран так называемый двухударный дольник, обладающий подвижным ударением и различным количеством безударных гласных в строке, что ближе всего к оригиналу. Время доказало верность этого выбора и перевод Корсуна на сегодняшний день остается единственным, издаваемым в России. Также в этом свете можете вспомнить историю создания русского гекзаметра Гнедичем (для перевода Иллиады).
